Костя дошел до "исторического" места, где подрался с Мишкой. Они не виделись почти месяц, нарочито обходя стороной улицы, где могли встретиться, а если и сталкивались случайно, то спешили разойтись. Сначала Костя думал, Мишка поймет, что поступил по-свински, и придет мириться, но тот так и не появился, и Костя понял, что друга он потерял. Все получилось как-то глупо. Честно говоря, он не ожидал от Мишки такого: обозвать больную девчонку.
Мысли Кости плавно перешли к проблеме выбора института. Вообще-то он не собирался в медицинский. Слова вырвались сами собой, но чем больше Костя размышлял на эту тему, тем больше его привлекала перспектива стать врачом. А почему бы нет? Другие же как-то поступают. Что он, самый дурной?
После того как Костя из-за глупого синяка не появлялся целых три дня, Ника жила в постоянном страхе, считая дни до окончания лета, когда неизбежно придется разъехаться по разным районам огромного города. Осень стала наваждением, кошмаром, преследующим днем и ночью. Ника пробовала отвлечься за рисованием, но акварель настойчиво выплакивала на чистые листы желто-бурую палитру осени. Она открывала книгу, но прочитав: "Стояло сухое и теплое бабье лето..." - суеверно отбрасывала повесть, будто печатное слово могло приблизить ненавистную пору. Ника не могла спрятаться от надвигающегося ужаса расставания с Костей. Как прожить без него год? Целый год - все равно что жизнь!
По ночам она лежала без сна и глядела, как лунный свет, запутавшись в ветках осины, растущей под окном, окрашивал кругляшки листьев в голубоватый металлический цвет и делал их похожими на старинные дублоны. Иногда ветер пригоршнями перебирал монеты листьев, пересчитывая их, и они тускло отсвечивали серебром. "Когда серебро обратится в золото, жизнь кончится", - с безысходностью думала Ника.
Днем она заставляла себя забыть о грядущем. Только бы Костя не догадался, не узнал, как сильно она привязалась к нему. Это его оттолкнет, и тогда она потеряет его прежде, чем жестокая осень оставит от лета руины воспоминаний.
Идея стать врачом заразила Костю. Он с воодушевлением придумывал новые укрепляющие упражнения, но каждый раз его стремление помочь Нике наталкивалось на глухую стену незнания. Гимнастики было явно недостаточно, чтобы поднять Никандру на ноги. Но что еще для этого нужно?
Однажды после разминки Костя сказал:
- Завтра я еду в город...
Ника побледнела. Неужели так скоро? Но почему? Она была уверена, что ее счастье продлится до осени. Значит, завтра... завтра... - молотом стучало у нее в висках.
Увидев, что Ника сидит белая как полотно, Костя испугался.
- Тебе что, плохо?
- Нет, ничего, - сказала она бесцветным голосом и, посмотрев Косте в глаза, произнесла, как будто подвела черту и поставила точку: - Значит, ты уезжаешь.
- Ты чего? Я же ненадолго, - опешил Костя. - Мать посылает помыться. Туда и обратно, всего на день. Я хотел заодно в библиотеке книжки посмотреть по медицине.
Постепенно румянец возвратился на лицо Никандры. Костя вздохнул с облегчением:
- Ну ты даешь, прямо напугала меня.
Нике стало стыдно за свою слабость. Ведь она твердо решила не показывать Косте своих чувств, и все-таки не сдержалась. Если он узнает о ее любви, ничего уже не будет по-прежнему. Он никогда не сможет ответить ей взаимностью, а потому не останется рядом. Он слишком честный и благородный и посчитает, что лучше уйти.
- Извини, это было так неожиданно. У меня, кроме тебя, нет друзей. Без тебя мне здесь будет тоскливо, - смущенно улыбнулась Ника.
- Да ты даже соскучиться не успеешь. Я бы вечером вернулся, но мать не хочет, чтобы я по ночам по электричкам шатался. А послезавтра с утра жди. Как приеду - сразу к тебе.
Костя собирался поехать одной из первых электричек, пока нет толкотни. Мать с вечера упаковала сумку с вещами, которые хотела отослать в город, и пораньше отправила его спать. Костя забрался на чердак, но сон не шел к нему. В голову лезли мысли о Нике. Кто бы мог подумать, что она так неожиданно отреагирует на его отъезд?
Костя вспомнил книгу Экзюпери про Маленького Принца, приручившего Розу, и как Лис говорил Принцу: "Если ты Розу приручил, ее нельзя бросать, потому что без тебя она погибнет".
Костя совсем не собирался "приручать" Нику. Она была для него лишь кусочком каникул, дачным эпизодом. Само собой, лето кончится, и они разъедутся.
"Она без тебя погибнет..."
Чушь! Он тоже привык к ней, ну и что? С началом учебного года появятся другие заботы.
А у Ники? У нее нет ни школы, ни друзей.
В конце концов, можно перезваниваться. Или даже съездить к ней в гости. Не на разных же концах планеты они живут.
Все доводы звучали вяло и неубедительно. Даже если он за год пару раз выберется к ней, все равно это ничего не изменит. В душе Кости саднило странное чувство неловкости, как будто он был виноват в одиночестве Ники. Ему вдруг захотелось сделать для нее что-нибудь необычное, из разряда чудес, чтобы загладить свою несуществующую вину. Но что? Яблоки, что ли, на березе развесить? Костя невольно улыбнулся. Надо же, какая чепуха в голову лезет. Он представил себе, как Ника обалдеет, увидев утром эту картину. Жалко, яблок взять негде. У Кости на участке росли только зимние сорта: пока еще и обрывать нечего. А что, если позаимствовать у соседей, у Матвеевых? У них уже яблоки на яблоки похожи.
Костя никогда не лазил по чужим садам, но сейчас он не видел в этом большого греха. Подумаешь, возьмет несколько штучек. Все равно осыпаются. Конечно, лучше было бы по-хорошему попросить, но, во-первых, уже поздно, а во-вторых, Матвеевы - жлобы.
Перевалило далеко за полночь, а Костя еще ворочался с боку на бок. Идея с яблоками все больше занимала его. Наконец, решившись, он встал, оделся и тихонько спустился с чердака, переступая через скрипучие ступеньки.
Было тихо, даже неугомонные сверчки смолкли и ушли на покой. Замещая перегоревший фонарь, полная луна вполне справлялась со своими обязанностями, освещая улицу холодным "неоновым" светом. Крыши домов и деревья черными силуэтами вырисовывались на фоне неба, забрызганного звездами, как мрачные декорации к предстоявшему спектаклю с ограблением. С трудом в потемках продравшись сквозь заросли малины возле забора, Костя перемахнул через штакетник и чуть не по щиколотку утонул в пухлой земле.
"Угораздило же на грядку попасть!" - недовольно подумал он, вытряхивая землю из кроссовок. Загладив следы преступления, он направился к яблоне. Деревца у Матвеевых были низкорослые. Костя без труда нарвал яблок и, сунув их за пазуху, направился назад. На этот раз он благоразумно обошел грядку, но перелезть через забор с грузом оказалось сложней. Пуговица на рубашке расстегнулась, и яблоки посыпались на землю. Собрав свое неправедно добытое богатство, Костя на этот раз сначала побросал яблоки на свой участок, а потом перелез сам.
Полдела было сделано. Теперь надо раздобыть нитки, но это уже легче. Мать часто шила на веранде. На цыпочках прокравшись домой, Костя без труда нашел на столе катушку и ножницы. Наконец осталась самая сложная задача: проникнуть на участок Ивановых и развесить яблоки. Костя немножко нервничал: дважды за одну ночь залезать на чужие участки было нешуточным испытанием. К тому же забор вокруг дома художника был куда выше соседского штакетника. Однако лиха беда начало! Не отступать же на середине пути? Костя представил себе, как Ника удивится, увидев на березе яблоки, и нервозность сменило бесшабашное веселье. В конце концов, он ради хорошего дела старается.
Если бы ученые надумали изучать влияние магнитной бури на примере Полины, то обнаружили бы странный феномен. Стоило Полине накануне прослышать о неблагоприятном дне, как природные силы нападали на бедную женщину с удесятеренной энергией. Если же средства массовой информации или услужливые соседи не предупреждали Полину об очередном катаклизме, магнитные страсти могли пройти совершенно незамеченными.